Крылья Тура. Командировка [2 том, c илл.] - Олег Языков

Тут летчики встали. Я обернулся. За моей спиной стояли комполка и комэск. Лица у них были… напряженные, что ли, лица. Схватились, видать, но не договорились.

— Продолжайте, товарищ лейтенант, продолжайте. А мы с капитаном послушаем…

Вот, черт! Не хотел я так раскрываться перед начальством. Но – делать нечего. Сворачивать разговор нельзя. От правильного понимания поставленной задачи зависят наши жизни.

— Слушаюсь, товарищ майор! Гонки устраивать не будем! — твердо продолжил я. — Если первая атака не даст немцам результата, они снова атаковать не будут. Уйдут в высоту и будут по радио своих на усиление вызывать. Поэтому… — я бросил взгляд на майора, — ходить будем так, чтобы не подставлять хвост солнцу. Причем, будем ходить не по линеечке, а "качелями", — я бессовестно присвоил тактический прием, наработанный Покрышкиным в 43-м году, — вот так. Я рукой изобразил, как взлетают и опускаются качели.

— Тут мы скорость наберем, а тут переведем скорость в высоту. Она, опять же, при необходимости даст нам скорость. Все ясно? Далее. Строй – левый пеленг. В случае неожиданной атаки – первая пара делает боевой разворот вправо, вторая – влево. Боевой разворот Яка превосходит боевой разворот мессера. У нас он быстрее и занимаемая высота больше. Если худые потянутся за одной парой, наша вторая пара сможет их атаковать. Стрелять наверняка! С минимальной дистанции. А то – крутимся, крутимся, весь БК и бензин сожжем – а результата нет. Радио использовать только для дела! Мата и болтовни быть не должно. Сказал – и смотри, что получилось. Футбольных комментаторов из себя изображать не надо – любой крик, излишняя болтовня в бою будут мешать. И последнее – помните, что над нами, диспетчерами и прикрытием, будут лететь комполка с комэском. Вопросы?

— Товарищ лейтенант, а если мы немцев застанем врасплох? В удобной для атаки ситуации?

— На это особо не надейтесь, не тот противник… Но, если застанем, — атакуем, конечно! Что мы на них, смотреть, что ли, будем. Да, на обеде особо на харч не напирайте, а то тяжело крутиться будет. Все уяснили? Товарищ майор, вы что-нибудь летчикам скажете? Нет? Разойдись.

В 13.30 мы поднялись в воздух. Первыми взлетели наши отцы-командиры, и теперь они набирали высоту над аэродромом, прикрывая и наш взлет. Я настоял, чтобы звено взлетало парами. Надо учиться экономить каждую секунду при взлете. Кто его знает, какая ситуация может быть?

В воздухе пока было пусто, в эфире – тихо. Мы тоже соблюдали радиомолчание. Показалась Волга, разбитый Сталинград. Видны были дымы горящих немецких танков, разрывы тяжелых снарядов нашей артиллерии, бьющей по целям из-за Волги. Пустое, чистое, холодное небо. Небо, таящее смерть…

На четырех тысячах метров я прекратил набор высоты. Все-таки Яки себя лучше чувствуют на двух-трех тысячах. Обзор из кабины был великолепный. Звено четко шло левым пеленгом, истребители слегка "вспухали" и опускались, не теряя строя. Блестел плекс фонарей. Видно было, как летчики крутят головами, осматривая небо. Как там надо смотреть? Сначала вдаль, постепенно приближая точку взгляда к себе, так, что ли? У меня не получалось. Видение обстановки – это мое слабое место, не знаю, что и делать. Я вел истребители "змейкой", чтобы мы могли надежно просматривать заднюю полусферу.

Ну, пора делать качели. Пошли… Так мы мотались минут пятнадцать, нарезая круги над городом. Потом в наушниках раздалось: "На два часа, ниже два, удаление до семи – групповая цель…"

Интересно, кто это такой лаконичный? Свой позывной не назвал. Батюшки! Я же забыл уточнить, какой теперь у меня позывной! Вот, черт! Опять из дивизии втык получим.

То, что цель существенно ниже, это хорошо. Солнце нам поможет скрытно подойти. А вот что это за групповая цель? Пока не ясно…

Звено заходило на цель, прячась в лучах солнца и соблюдая радиомолчание. Пара начальников так и шла в высоте, справа и немного сзади. Теперь и я видел эту группу. Девять самолетов, это истребители… Немцы! Странно – немцы не летают тройками, мы уж год летаем парами, что это за цирк? Неужели? От предчувствия у меня похолодело в груди. Вот так подарок. Я вспомнил, — один-два наших летчика в своих мемуарах говорили о том, что так немцы вводили в бой молодое пополнение. Вешали на хвост опытной паре третьего, молодого пилота. Выводили его на цель, желательно – подранка, наш бомбер или штурмовик, битый зенитками или истребителями, и молодой отрабатывал на нем атаки. Вот так удача! Ну, сейчас вам будет мастер-класс!

Какой позывной у командира? Ага, вспомнил.

— Дон-1, я Тур (накажут – плевать). Под нами, на двух тысячах, три тройки мессов – учат свою молодежь. Ударим одновременно?

— Понял, подхожу. Беру первую тройку.

— Я Тур – беру вторую. Второй паре – последние. Бьем одновременно ведущего и ведомого. Третий – салага, повторяю, третий – новичок. Атака!

Вот, что значит оказаться в нужном месте и в нужное время! Вот так немецкие асы и набивают себе личный счет. Удар сверху, из задней полусферы, на скорости, по противнику, который тебя не видит… нет, уже видит. Но это уже ничего не может изменить. Они опоздали, а цена этому – жизнь. Вторая тройка только начала менять курс, пытаясь выскользнуть из-под удара, но только подставилась нам всей проекцией самолета. Огонь! Сегодня у меня обычные снаряды и патроны УБСа. Но и их хватило – метров со ста пушечно-пулеметная очередь кучно ударила по двигателю и кабине ведущего месса второй тройки. Не жилец! Краешком глаза увидел, что ведомый тоже попал по своему. Разворот. Что там?

А там было не очень хорошо. Командиры отстрелялись, но не попали. У них была слишком высокая скорость, и они не смогли сманеврировать, чтобы внести поправки в стрельбу. Но, ничего. Они опытные летчики, сейчас сделают правку. Наша вторая пара стреляла успешно. Ведомый месс горел, а ведущий, дымя, пикировал вниз. Сбит? Скорее всего – нет. Уходит пикированием, да еще на форсаже. Его не догнать.

— Второй паре! Держать салаг! Приведем их к себе.

Но не получилось. Ошалевший от неожиданной и смертельной атаки молодняк уже драпал вслед за ушедшим мессом. Пикировал месс всегда лучше Яка, и нам было их не догнать. А первая тройка немцев пыталась стрелять по комполка и комэску. Но зря они это. Здесь вам не тут, как будут говорить в армии позднее. У наших более выгодная позиция и высота. Вот Яки красиво вильнули, опустили носы на карабкающуюся вверх тройку немцев, и ударили бледные в ярком солнечном свете трассы. Ведущий фриц сразу лишился крыла, закувыркался, блеснул на солнце сброшенный фонарь, и я увидел мотающуюся куклой в воздухе фигурку пилота. Было похоже, как будто он прыгнул с трамплина в бассейн и вертит сальто. Второй фашист получил очередь по двигателю, и его винт встал. Самолет плавно, с левым креном, перешел в пологое снижение и, набирая скорость, пошел к земле. Так он себя ведет, когда летчик убит. Это сразу понимаешь, каким-то шестым чувством.

Яки пронеслись мимо салаги. А вот теперь – наш выход.

— Толя! (опять я прокололся!) Подходи справа! Берем его в клещи. Близко не подходи, чтобы он с тобой не столкнулся. Дай ему очередь, метрах в десяти от крыла, чтобы не напугать.

Ведомый дал очередь справа от фюзеляжа немца, я – слева. "Мессершмитт" как летел, так и продолжал лететь. Никакой реакции. Я подошел поближе, выровнял свой истребитель и посмотрел на немца. Да он от испуга обделался, наверное! У него не то, что стресс, у него полный ступор. Немец, с абсолютно неподвижным, белым лицом, смотрел на меня белыми же глазами.

"Эй, ты! Немец!" Я помахал молодому пилоту рукой. Никакой реакции. В зеркало обзора задней полусферы я увидел вторую пару, которая подошла и стала точнехонько за фрицем.

— Эй, эй! Не стрелять! Живым приведем и официанткам подарим. Пусть на кухне "хайль" кричит и на мышей гавкает!

Молодцы, радио они не включили, но самолеты задергались, как на ниточках. Ржут, чего уж тут непонятного. Да, не забыть бы доложить командиру, а то еще грохнут салагу не разобравшись.

— Дон-1, я Тур. Ведем салагу домой. Прикройте сверху, фрицы явно вызвали подмогу.

— Я Дон-1. Вас понял, прикрою. Осторожнее там…

Тут в переговоры врезался какой-то начальственный басок.

— Дон-1, ответь Гнезду. Что там у вас происходит?

— Я Дон-1, все в порядке, доложу с земли, по связи.

Я вновь уставился на немца. Нет, так не пойдет. Надо его выводить из комы, а то летим мы не туда. Я откатил фонарь и поставил его на защелку.

"Эй, ты! Немец! Сюда смотри, сюда!" Я махал немцу рукой, как нетрезвый гаишник в попытке срубить бабки с пьяного водителя асфальтового катка.

"Фриц, в душу твою мать! Сюда смотри!" Ага, хоть какой-то прогресс. Взгляд молодого стал более осмысленным. Я погрозил ему пальцем. Черт, холодно-то как, с открытым фонарем. "Фриц, даже и не думай! Туда летим, туда!" Я снова замахал немцу рукой, указывая ему курс на восток. Фриц вроде бы пришел в себя и завертел головой.